В этом номере рассылки я предлагаю Вам небольшое эссе Георга Гегеля. Большинство подписчиков, несомненно, слышали о немецком философе, но вряд ли кто-то читал оригинальные тексты. Текст Гегеля интересен тем, что показывает, как наши обыденные представления часто бывают прямо противоположны реальному положению вещей и дел.

Г. В. Ф. Гегель

КТО МЫСЛИТ АБСТРАКТНО?

Мыслить? Абстрактно?

Спасайся, кто может! у наверняка завопит тут какой-нибудь наемный осведомитель, предостерегая публику от чтения статьи, в которой речь пойдет про метафизику . Ведь метафизика укак и абстрактное (да, пожалуй, как и мышление ) у слово, которое в каждом вызывает более или менее сильное желание удрать подальше, как от чумы.

Спешу успокоить: я вовсе не собираюсь объяснять здесь, что такое абстрактное и что значит мыслить . Объяснения вообще считаются в порядочном обществе признаком дурного тона. Мне и самому становится не по себе, когда кто-нибудь начинает что-либо объяснять, у в случае необходимости я и сам сумею все понять. А здесь какие бы то ни было объяснения насчет мышления и абстрактного совершенно излишни: порядочное общество именно потому и избегает общения с абстрактным , что слишком хорошо с ним знакомо. То же, о чем ничего не знаешь, нельзя ни любить, ни ненавидеть. Чуждо мне инамерение примирить общество с абстрактным или с мышлением при помощи хитростиусначала протащив их туда тайком, под маской светского разговора, с таким расчетом, чтобы они прокрались в общество, не будучи узнанными и не возбудив неудовольствия, затесались бы в него, как говорят в народе, а автор интриги мог бы затем объявить, что новый гость, которого теперь принимают под чужим именем как хорошего знакомого,у это и есть то самое абстрактное , которое раньше на порог не пускали. У таких сцен узнавания , поучающих мир против его желания, тот непростительный просчет, что они одновременно конфузят публику, тогда как театральный машинист хотел бы своим искусством снискать себе славу. Его тщеславие в сочетании со смущением всех остальных способно испортить весь эффект и привести к тому, что поучение, купленное подобной ценой, будет отвергнуто...

Кто мыслит абстрактно? у Необразованный человек, а вовсе не просвещенный. В приличном обществе не мыслят абстрактно потому, что это слишком просто, слишком неблагородно (неблагородно не в смысле принадлежности к низшему сословию), и вовсе не из тщеславного желания задирать нос перед тем, чего сами не умеют делать, а в силу внутренней пустоты этого занятия.

Почтение к абстрактному мышлению, имеющее силу предрассудка, укоренилось столь глубоко, что те, у кого тонкий нюх, заранее почуют здесь сатиру или иронию, а поскольку они читают утренние газеты и знают, что за сатиру назначена премия, то они решат, что мне лучше постараться заслужить эту премию в соревновании с другими, чем выкладывать здесь все без обиняков.

В обоснование своей мысли я приведу лишь несколько примеров, на которых каждый сможет убедиться, что дело обстоит именно так. Ведут на казнь убийцу. Для толпы он убийца у и только. Дамы, может статься, заметят, что он сильный, красивый, интересный мужчина. Такое замечание возмутит толпу: как так?

Убийца у красив? Можно ли думать столь дурно, можно ли называть убийцуукрасивым? Сами, небось, не лучше! Это свидетельствует о моральном разложении знати, добавит, быть может, священник, привыкший глядеть в глубину вещей и сердец.

Знаток же человеческой души рассмотрит ход событий, сформировавших преступника, обнаружит в его жизни, в его воспитании влияние дурных отношений между его отцом и матерью, увидит, что некогда этот человек был наказан за какой-то незначительный проступок с чрезмерной суровостью, ожесточившей его против гражданского порядка, вынудившей к сопротивлению, которое и привело к тому, что преступление сделалось для него единственным способом самосохранения. Почти наверняка в толпе найдутся люди, которыеудоведись им услышать такие рассуждения у скажут: да он хочет оправдать убийцу! Помню же я, как некий бургомистр жаловался в дни моей юности на писателей, подрывающих основы христианства и правопорядка; один из них даже осмелился оправдывать самоубийствоуподумать страшно! Из дальнейших разъяснений выяснилось, что бургомистр имел в виду Страдания молодого Вертера .

Это и называется мыслить абстрактно у видеть в убийце только одно абстрактноеучто он убийца, и называнием такого качества уничтожать в нем все остальное, что составляет человеческое существо.

Иное делоуутонченно-сентиментальная светская публика Лейпцига. Эта, наоборот, усыпала цветами колесованного преступника и вплетала венки в колесо. Однако это опять-таки абстракция, хотя и противоположная. Христиане имеют обыкновение выкладывать крест розами или, скорее, розы крестом, сочетать розы и крест. Крестуэто некогда превращенная в святыню виселица или колесо. Он утратил свое одностороннее значение орудия позорной казни и соединяет в одном образе высшее страдание и глубочайшее самопожертвование с радостнейшим блаженством и божественной честью. А вот лейпцигский крест, увитый маками и фиалками,уэто умиротворение в стиле Коцебу, разновидность распутного примиренчества у чувствительного и дурного.

Мне довелось однажды услышать, как совсем по-иному расправилась с абстракцией убийцы и оправдала его одна наивная старушка из богадельни. Отрубленная голова лежала на эшафоте, и в это время засияло солнце. Как это чудесно, сказала она, солнце милосердия господня осеняет голову Биндера! Ты не стоишь того, чтобы тебе солнце светило,утак говорят часто, желая выразить осуждение. А женщина та увидела, что голова убийцы освещена солнцем и, стало быть, того достойна. Она вознесла ее с плахи эшафота в лоно солнечного милосердия бога и осуществила умиротворение не с помощью фиалок и сентиментального тщеславия, а тем, что увидела убийцу приобщенным к небесной благодати солнечным лучом.

у Эй, старуха, ты торгуешь тухлыми яйцами! у говорит покупательница торговке.уЧто?укричит та.уМои яйца тухлые?! Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить такое про мой товар! Ты! Да не твоего ли отца вши в канаве заели, не твоя ли мать с французами крутила, не твоя ли бабка сдохла в богадельне! Ишь, целую простыню на платок извела! Знаем, небось, откуда все эти тряпки да шляпки! Если бы не офицеры, не щеголять тебе в нарядах! Порядочные-то за своим домом следят, а таким у самое место в каталажке! Дырки бы на чулках заштопала! у Корочеговоря, она и крупицы доброго в обидчице не замечает. Она мыслит абстрактно и всеуот шляпки до чулок, с головы до пят, вкупе с папашей и остальной роднейуподводит исключительно под преступление, что та нашла ее яйца тухлыми. Все окрашивается в ее голове в цвет этих яиц, тогда как те офицеры, которых она упоминала,уесли они, конечно, и впрямь имеют сюда какое-нибудь отношение, что весьма сомнительно,у наверняка заметили в этой женщине совсем иные детали.

Но оставим в покое женщин; возьмем, например, слугуунигде ему не живется хуже, чем у человека низкого звания и малого достатка; и, наоборот, тем лучше, чем благороднее его господин. Простой человек и тут мыслит абстрактно, он важничает перед слугой и относится к нему только как к слуге; он крепко держится за этот единственный предикат.

Лучше всего живется слуге у француза. Аристократ фамильярен со слугой, а французутак уж добрый приятель ему. Слуга, когда они остаются вдвоем, болтает всякую всячину, а хозяин покуривает себе трубку да поглядывает на часы, ни в чем его не стесняя,укак о том можно прочитать в повести Жак и его хозяин Дидро. Аристократ, кроме всего прочего, знает, что слуга не только слуга, что ему известны все городские новости и девицы и что голову его посещают недурные идеи,уобо всем этом он слугу расспрашивает, и слуга может свободно говорить о том, что интересует хозяина.

У барина-француза слуга смеет даже рассуждать и отстаивать собственное мнение, а когда хозяину что-нибудь от него нужно, так приказания будет недостаточно, а сначала придется втолковать слуге свою мысль да еще в благодарить за то, что это мнение одержит у того верх.

То же самое различие и среди военных; у пруссаков положено бить солдата и солдат поэтомууканалья; действительно, тот, кто обязан пассивно сносить побои, и есть каналья. Посему рядовой солдат и выглядит в глазах офицера как некая абстракция субъекта побоев, с коим вынужден возиться господин в мундире с портупеей, хотя и для него это занятие чертовски неприятно.